Да, рассуждал Александр Третий об армии и флоте как опоре самодержавия, а в 1917 оказалось, что опоры нет. Впрочем, опоры не было также в полиции и в массе иных мест. Сейчас у нас власть начинает побаиваться армии.
Ситуация понятна - все опоры хотят оценки и бабла по месту в обществе. Все считают себя особыми. У России только несколько союзников - либеральная общественность вроде Латыниной, Администрация президента, чеченцы с Кадыровым, полиция, Росгвардия, ФСО, ФСБ, ГРУ, ингуши, казаки, бандиты на службе у олигархов, воры в законе, армия, флот, ВВС, Едро, КПРФ, ЛДПР, масоны Богданова, евреи Бер Лазара, православные митрополита Кирилла, модераторы в Интернете, короче, везде союзники. Если кого забыл, то каюсь и каюсь. Везде друзья и братья. Полный список с кратким описанием составить увесистый том, которым можно прихлопнуть любого врага.
У нас прекрасная ситуация, где бунт может начаться у союзников против союзников. Историки не случайно злятся на банду фоменковцев. Ингуши точат зубы на казаков. Чеченцы на Латынину. Прокуратура конфликтует с полицией. Армия завидует прокуратуре. Едро конфликтует с КПРФ насчет доли мест в парламенте. Все дрожат от страха при виде либеральных экономистов, которые хотят залезть в чужие карманы поглубже. Везде мы видим животрепещущий вопрос современности - против кого дружить-то будем?
Вопрос "против кого дружить?" в любой момент может стать важнее лояльности или оппозиционности. Кушать-то хочется обильно. Проблема неутойчивости власти прямое следствие борьбы за устойчивость. Это как при социализме шутили - проблемы роста создают рост проблем, рост проблем создает проблемы роста. В итоге количество проблем растет опережающими темпами. У нас же рост лояльности создает проблемы лояльности, проблемы лояльности растут опережающими темпами. Рост оппозиционности создает проблемы оппозиционности. Проблемы тоже растут опережающими темпами. Уверен, что историки потом напишут про российское общество - они слишком дружили.