В СССР можно было сделать очень большую карьеру, но так и не узнать, что иностранцам можно летать в Лондон без ограничений, можно быть коммунистом и не любить США, но всё равно иметь право без разрешения начальства и допуска в спецхран читать Нью-Йорк Таймс и многое другое. Можно было стать допущенным до столь страшных тайн, но заодно узнать, что допущенный до тайн всё равно ограничен в праве читать Нью-Йорк Таймс, а не только в праве слетать в Париж. Это противоречие привело к развитию особой совковости среди допущенных к "страшным" тайнам вроде ректора УДН им. Лумумбы. Эта совковость во многом способствовала возникновению будущего слоя перестройщиков. Они понимали, почему они имели право как Чубайс в 70-ые слетать в Вену в дешевых джинсах, но не понимали, почему другие должны иметь аналогичное право. Они понимали, почему они могли привести к себе в номер женщину, но не понимали, почему это нельзя запрещать другим. Когда такая публика оказывалась за границей, она не понимала толком проблемы страны и жизнь народа.
Проблему СССР частично пытался решить за счет подготовки специалистов по странам. Кто-то должен помогать партфункционерам и прочему начальству понимать проблемы. Но всё равно сохранялся принцип - я начальник, ты, специалист, дурак.
